В редакции говорили о том, какую помощь волонтёры могут оказать женщинам, решившимся сохранить беременность в сложной жизненной ситуации, как РПЦ поддерживает молодых мам после появления ребёнка и что самое главное в христианском воспитании.
Самое большое чудо, которое может случиться с женщиной, – зарождение внутри неё новой жизни. С этого момента в утробе женщины начинает развиваться человек, чей пол, цвет глаз и волос, телосложение уже предопределены. Можно ли оборвать жизнь человека, совершив аборт? Очередным гостем «Планёрки» стала руководитель православной организации «За жизнь: укрепление института семьи», руководитель социальных и гуманитарных проектов Михаило-Архангельского кафедрального собора города Ижевска Анна ВОСКРЕСЕНСКИХ – женщина, которая готова бороться за каждую жизнь ещё нерождённого малыша.
Анна ВАРДУГИНА:
Кто вы?
– Я жертвенная натура. Когда ты находишься в поиске себя, то понимаешь, что смысл бытия в том, чтобы созидать что-то фундаментальное, настоящее, но не в свою пользу, а в пользу общества. В этом и заключается жертвенность человека.
Я православная христианка, и у нас своё мировоззрение по этому поводу. Мы считаем, что надо не столько брать, сколько отдавать. Конечно, я, как и все, несовершенна. Конечно, хочется научиться быть более жертвенной, ещё больше отдавать и каждый новый день проживать, как последний. Будет ли у меня завтра возможность сделать что-то полезное? Поэтому если есть возможность, надо делать, не откладывая на потом.
То, что у меня появилась возможность говорить с женщинами о самом важном, это дар Божий. Я рада, что это ко мне пришло. На самом деле никогда не задумывалась о том, чем я буду заниматься в жизни. У меня музыкальное образование, я человек, абсолютно далёкий от медицины. Поэтому то, чем я занимаюсь, это некое призвание.
Марина ПОДЛЕССКИХ:
Как вы занялись общественной работой?
– В храме у нас всё по послушанию. 10 лет назад московская патриархия выпустила положение, по которому епархии должны были обратить более пристальное внимание на то, как чиновники от здравоохранения относятся к вопросу сохранения беременности. Когда решался вопрос, кто будет этим заниматься, назначили меня. Тогда я не понимала, что такое аборты, что со всем этим делать и куда меня это приведёт. Но я родилась в семье священника (митрополита Ижевского и Удмуртского Викторина. – Прим. ред.) и с самого рождения шла рука об руку со своим отцом, поэтому для меня не было выбора, соглашаться на это или не соглашаться.
Я стала разбираться в этом вопросе, и это привело к тому, что я объединила вокруг себя молодых волонтёров – девушек, которые даже замужем ещё не были, не рожали и не знали, что такое аборт. Всё началось с того, что мы проводили опрос на тему, как люди относятся к абортам. Перед нами встала стена непонимания. Было тяжело и даже немножко страшно. Первое время мы аккумулировались вокруг храмов, а потом стали выходить за пределы храмовых территорий: на Центральную площадь, в торговые центры. У зрелого поколения общение на тему абортов вызывало в основном неприятие (многие из них прошли через аборт, совершили это преступление, а потом к ним пришло осознание, что они на самом деле сделали), а молодёжь более открытая, им было очень интересно общаться на эту тему. В общем, мы поняли, что контакт есть, и приняли решение, что надо информировать население о том, что такое аборт, как он может сказаться на физическом и психическом здоровье женщины.
Мы защитили проект, получили грант и обратились в Минздрав с предложением о сотрудничестве. К тому моменту наша организация окрепла. К нам присоединялись всё новые люди, в том числе православные психологи, которые хотели быть полезны. И вскоре на грантовые средства мы открыли три кабинета дородового консультирования. В медучреждениях нас приняли с тёплым сердцем, и так началась работа по сохранению жизней. За три года работы наших кабинетов мы сохранили жизнь 153 малышам.
– По каким причинам женщины чаще всего собираются сделать аборт?
– На аборт часто приходят женщины, беременные третьим ребёнком. Но когда наши православные психологи, подкованные уже и в социальных вопросах, начинают рассказывать, какие выплаты им положены, они начинают задумываться. Мы знаем такие случаи, когда женщина приходила на консультацию к психологу и в ответ на вопрос, почему она не хочет рожать, говорила, что у неё нет денег. Тогда мы шли ва-банк: «Ну, хорошо. Сколько тебе надо заплатить, чтобы ты родила ребёнка и хотя бы оставила в роддоме или отдала тем, кому он нужен. Многие семьи не могут иметь детей и хотят здорового ребёнка. Выноси. Сколько тебе надо?» Однажды мы вступили с такой женщиной в торг. За то, чтобы выносить ребёнка, она запросила 70 тысяч. Мы «сторговались», а когда пришло время рожать, она потерялась из виду, потому что поняла, что не может бросить или отдать кому-то своего ребёнка.
Татьяна ИВАНЦОВА:
Оправдан ли аборт, если женщине говорят, что ребёнок родится с патологией?
– Большая часть диагнозов ставится неправильно. Чаще всего врачи подстраховывают себя, чтобы не портить статистику. Я знаю истории, когда ребёнку в утробе матери ставили диагноз, связанный с инвалидностью, а на свет рождался прекрасный здоровый малыш.
Сергей РОГОЗИН:
Были ли в вашей практике случаи, когда женщина жалела о том, что сохранила беременность?
– В нашей практике такого не было. Обычно приходят к нам после родов и благодарят за своих детей. У нас эта история очень распространённая, поэтому мы завели традицию собирать женщин один раз в году, в День крещения Руси. Мы крестим детей, устраиваем чаепитие, фотосессию, общаемся, смотрим видеоролики про этих женщин. Как раз для премии «Признание» мы снимали видео про женщину с очень сложной историей.
Когда Т. к нам попала, ей было 34 года. Она забеременела четвёртым ребёнком и собиралась сделать аборт, потому что оказалась на социальном дне и никаких перспектив в её жизни не просматривалось. До того как в очередной раз забеременеть от какого-то случайного сожителя, Т. отсидела срок в тюрьме, была лишена родительских прав, накопила задолженность по алиментам и оказалась в буквальном смысле слова на улице, потому что подруга, у которой она жила, выгнала её. От неё все отвернулись. Но, к счастью, на тот момент она работала на частного предпринимателя, которая оказалась православной женщиной из нашего окружения. Узнав, что Т. собирается на аборт, она под угрозой увольнения запретила ей это делать и дала мой номер телефона.
В итоге Т. позвонила, чтобы попросить уговорить её работодательницу дать ей отгулы, чтобы она сделала аборт. Она сказала, что ей реально некуда пойти. Она расплакалась и открылась настолько, что рассказала мне свою историю. Оказалось, что Т. любит детей и на самом-то деле не хочет делать аборт, но она сама выросла в социальном учреждении. Когда ей было 4 года, мать посадила её на трамвай со словами, что, может быть, её кто-нибудь подберёт. Она весь день каталась на трамвае и плакала, пока вечером не приехала милиция, и её не определили в детский дом. Мама к ней так и не пришла и даже не поинтересовалась, где она.
В 16 лет Т. вернули матери, и какое-то время она жила с ней, видела всех её сожителей, один из которых в итоге на её глазах убил её маму. У Т. никогда не было примера нормальной семьи, и она перенесла эту модель поведения на свою собственную жизнь. Я зацепилась только за то, что она вспомнила о Паисии Святогорце, чьи поучения за неимением других книг читала в детском доме. Я сказала ей: «Ты понимаешь, что Господь дал тебе костыль, на который ты можешь опереться, протянул тебе руку помощи. Ухватись за неё. Может быть, это единственный шанс что-то изменить в своей жизни?»
Я позвонила в центр «СоДействие» и попросила принять Т. Там с ней пообщались психологи, потому что ей необходимо было излить всю свою женскую боль. Она никому никогда не была нужна. Я бросила клич среди своих волонтёров о том, что нужна отдельная квартира в хорошем районе, чтобы там не было никаких асоциальных личностей. Мне позвонил один священник и предложил однокомнатную квартиру на первом этаже. Буквально за полторы недели мы сделали там чистенький ремонт, повесили занавесочки, украсили квартиру цветочками – в общем, создали все условия, чтобы она, наконец-таки, почувствовала себя нужной.
В итоге мы сохранили малыша. У Т. родилась прекрасная, здоровая девочка. И знаете, какое чудо с ней случилось? Когда пришло время рожать, она попала в седьмой роддом, к лучшим врачам, лежала в отдельной палате, потому что остальные были переполнены. С неё списали все её долги. Она бросила курить, совершенно не пьёт.
Сейчас ребёнку 10 месяцев. Мы благополучно покрестили эту девочку. Т. приезжает каждое воскресенье на службу, привозит ребёнка, причащает его. Она постоянно контактирует с православным психологом, и я вижу, что она даже внешне изменилась. Однажды она высказала интересную мысль, которую сама сформулировала: «Это не я сохранила ребёнка, а ребёнок сохранил меня. Не знаю, что было бы со мной сейчас». Я прекрасно понимаю, какой вклад в это сделала наша организация, но даже ради одной этой жизни стоит трудиться и подключать целую команду волонтёров.
Анна ВАРДУГИНА:
Какой процент приходящих к вам женщин сохраняет в результате беременность? Как часто вы принимаете решение, что вот здесь лучше не давить?
– Наверное, одна из пяти сохраняет беременность. При этом психологи, которые работают в наших кабинетах дородового консультирования, всегда оставляют выбор за женщиной. Ни о каком давлении с нашей стороны речи не идёт. Мы используем все возможные способы, чтобы женщина сама пришла к тому, чтобы сохранить беременность. Наша задача – помочь ей посмотреть на ситуацию с разных ракурсов и подумать, от чего она собирается отказаться. Принимая решение об аборте, нельзя руководствоваться такими категориями, как «хочу»/«не хочу». Надо очень внимательно подумать, для чего это дано.
Татьяна ИВАНЦОВА:
У феминисток есть лозунг, под которым они отстаивают право на самоопределение в отношении своего тела. Он звучит так: «Моё тело – моё дело». Что Русская Православная Церковь говорит об этом?
– Русская Православная Церковь абсолютно не разделяет такое представление о природе человека. Ребёнок – это дар Божий, отдельная единица, данная родителям на воспитание. В православии даже запрещается цепляться за своих детей, потому что они не наша собственность, каждый из них – самостоятельная личность, и задача родителей – по максимуму вложить в ребёнка всё самое доброе, светлое.
То же самое можно сказать про ребёнка, который находится в утробе матери. Мы однозначно понимаем – это не творение человека, это творение Божие. С момента зачатия дана душа. У Бога на этого ребёнка уже есть свои планы, у него уже есть своя будущая история, Бог дал ему какие-то способности. Даже цвет глаз ребёнка нельзя спланировать. Почему Русская Православная Церковь так неоднозначно относится к ЭКО? Потому что надо давать Богу творить, не вмешиваясь в этот процесс. Задача нашей организации – информировать об этом, потому что многие даже не задумываются об этих вещах и относятся к аборту, как к удалению зуба.
На средства гранта мы оснастили женские консультации силиконовыми макетами эмбриончиков. У каждого врача есть набор эмбриончиков, каждый из которых соответствует определённой стадии развития ребёнка с 1 по 12 недели. Когда женщина держит в руках такой силиконовый эмбрион, она начинает понимать, что внутри у неё полноценный ребёнок. К концу 12 недели у ребёнка есть ручки, ножки, глаза, все органы уже сформированы, и с этого момента ребёнок только растёт. У него уже, можно сказать, сформирована нервная система, то есть он уже испытывает боль, но не может закричать.
– Вы наверняка общались с женщинами, которые всё-таки сделали аборт. Как они переживают эту ситуацию?
– Таких женщин мы отправляем на исповедь, потому что никакие психологи не избавят её от мук совести. Мы как православные люди точно знаем, что исповедь – это таинство, через которое Господь отпускает нам наши грехи. Даже если женщина сходит к психологу и вслух расскажет о своих негативных переживаниях, связанных с абортом, воспоминания об этом «событии» всё равно останутся с ней, поэтому здесь уже подключаются священники нашего прихода. Женщины осознают, что совершили непоправимое, но у них появляется надежда хоть как-то искупить свою вину делами милосердия. Какими? Помогая тем женщинам, которые сейчас стоят перед выбором, сделать его в пользу рождения ребёнка. Они подключаются к нашей организации. Кто-то не хочет, чтобы это стало известно, и помогают решать социальные вопросы, то есть приносят гуманитарную помощь, покупают коляски для будущих мам. Таким образом, женщины хоть как-то реализуют себя в деле, потому что на фоне постабортного синдрома к женщине так или иначе приходит раскаяние. Она понимает, что совершила преступление.
Ежегодно в канун Дня защиты детей у стен Михайловского собора мы зажигаем неугасимую свечу в память о тех детях, которые не родились. Узнавая об этой акции, женщины подключаются. Особенно много приходит пожилых женщин, которые сделали аборт много лет назад, ещё в советское время, когда это было нормой. Они сейчас переживают постабортный синдром, потому что понимают, что какие-то, прямо скажем, негативные истории в их семьях, с их детьми происходят именно из-за того, что в своё время они отказались от рождения ребёнка, данного им свыше.
Неугасимая свеча горит 24 часа. Рядом мы ставим информационный стенд, рассказывающий о том, что эта свеча зажигается в память о нерождённых детях как призыв к тому, чтобы общество задумалось над проблемой абортов. Вообще, цель нашей организации – изменить отношение к ещё не родившемуся ребёнку только как к эмбриону, как к существу, которое не является человеком. Конечно, мы не сможем остановить эту машину, но мы в силах изменить сознание хотя бы одной женщины, и это стоит наших усилий.
Анна ВАРДУГИНА:
Как женщины попадают к вам? Их обязательно направляют к вам после консультации у акушера-гинеколога?
– Благодаря тесному сотрудничеству с Минздравом мы выработали этот алгоритм. Перед этим мы вместе с врачами-гинекологами долго думали, как удержать женщину от принятия скоропалительного решения, ведь по закону мы имеем право сделать аборт бесплатно в рамках системы ОМС. Я скажу так: сейчас в СМИ очень часто ругают врачей, обвиняют их в цинизме и равнодушии. На самом деле все гинекологи, с кем мы общались, выступают за рождаемость, пытаются сохранить каждую беременность, но они настолько ограничены во времени (на каждую пациентку отводится 15 минут), что им просто некогда поговорить с женщиной. Поэтому мы пришли к тому, что наша помощь в каких-то крупных консультациях нужна.
У нас всего три кабинета дородового консультирования по республике: два – в Ижевске, один – в Завьялово. В Ижевске мы оборудовали кабинет в женской консультации на ул. Родниковой в Октябрьском районе и в Республиканском центре медицинской профилактики. Если в женской консультации нет психолога – православного или вообще психолога, который проводит предабортное консультирование, женщины едут в этот центр медицинской профилактики.
Как эта система работает? Когда женщина приходит к гинекологу и говорит, что хочет сделать аборт, врач обязательно задаёт вопрос о причинах, которые толкают её на этот шаг. Причём врач обязательно формулирует вопрос в позитивном ключе: «Будем рожать?» Выслушав женщину и видя, что она всё-таки настроена на аборт, гинеколог даёт ей направление к психологу, причём слово «психолог» вслух даже не звучит: «У нас есть прекрасный специалист, который пообщается с вами на эти темы. Не торопитесь, сходите к нему в такое-то время и возвращайтесь ко мне с отметкой о том, что вы у него были».
По сути, мы добились, чтобы практически каждая женщина, которая собирается прервать беременность, прошла консультацию психолога. Иногда выбор в пользу рождения ребёнка очень, так скажем, монетизирован, но мы и не ставим перед собой каких-то сверхзадач. Та поддержка семьи, которая сейчас осуществляется по линии правительства, играет огромную роль (но чем ближе роды, тем больше женщина начинает осознавать, что эта история не про деньги). Мы не берём на себя всю ответственность и не говорим о том, какие мы молодцы. Мы выступаем в соработничестве с Минздравом Удмуртии и вообще с государственными структурами.
Анна ВАРДУГИНА:
А попадают ли к вам женщины других конфессий, мусульманки, например?
– Да, к нам обращаются и мусульманки. Более того, они остаются работать в наших православных центрах гуманитарной помощи. Вообще, мы наладили очень чёткое и тёплое взаимодействие с мусульманами. Да, у нас в республике компактно проживают люди многих национальностей, но всё-таки это уникальное явление, что мы так тесно взаимодействуем с мусульманами на спортивных мероприятиях, впервые вместе провели акцию «Белый цветок». В предыдущие два года подведение итогов акции проходило в Михайловском соборе, а в этом году, чтобы никого не смущать, мы организовали заключительное мероприятие в Доме дружбы народов.
Всего нынче было собрано 330 тысяч рублей. Ситуация непростая, поэтому в этом году сбор средств проводился для меньшего количества детей, и запросы у благополучателей были поменьше. Самый большой сбор был открыт для девочки из Сарапульского района. Она мечтала о коляске для инклюзивных танцев. Причём это была такая красивая история: мы объединились с организаторами инклюзивного бала и провели совместное мероприятие: подвели итоги «Белого цветка», а потом остались на этом прекрасном инклюзивном балу. Туда приехала эта девочка, и мы осуществили её мечту – подарили ей колясочку.
Елена БОРОДИНА:
Есть ли в России организации, аналогичные вашей?
– В России много таких ассоциаций, в чём-то, может быть, даже более глобальных, чем наша, потому что у них, как правило, есть свои дома для мам – так называемые «Тёплые дома». Я изучала эту историю много лет, но когда мы совместно с руководителем центра психолого-педагогической помощи семье и детям «СоДействие» Анжеликой Львовной Клоковой съездили на учёбу, мы поняли, что у нас в республике сложилась уникальная ситуация. Наша организация и центр «СоДействие» дополняют друг друга. «СоДействие» берёт женщин на проживание, причём из 10 койко-мест бывает занято 2-3. Кроме крыши над головой, центр больше ничего не может дать женщине, а мы, наоборот, можем предоставить гуманитарную помощь. Пообщавшись с Анжеликой Львовной, мы пришли к тому, что можем прекрасно работать совместно. Мы можем направлять женщин, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, в «СоДействие». Точно так же центр может обратиться к нам за гуманитарной помощью, и мы тут же наполним багажник автомобиля всем необходимым и привезём.
Татьяна ИВАНЦОВА:
Вы помогаете женщинам не только во время беременности, но и после рождения ребёнка. Скольких женщин вы сопровождаете? У вас есть «Мамино окно», куда можно принести гуманитарную помощь. Расскажите, пожалуйста, о нём.
– У нас под опекой 124 женщины. Это не только те, кто сохранил беременность: это, в принципе, нуждающаяся категория женщин. Таких, кто постоянно берёт у нас продукты, – 15. Мы соорудили символический домик «Мамино окно» и поставили его в крестильном зале. Он для тех, кто хочет помочь, не хвалясь своими поступками, просто совершая тайную жертву. Как оказалось, это прекрасная практика, потому что благодаря «Маминому окну» добрые дела можно делать тайно. Храм открыт с семи утра до семи вечера. Как правило, в «Мамино окно» кладут памперсы, детское питание, и у нас всего этого, в принципе, в достатке. Сколько приносят, столько и уходит. Если мы видим, что некоторые продукты залёживаются, мы отправляем их в районы.
У нас есть ещё одна прекрасная акция – «Корзина доброты». Она заключается в том, что волонтёры собирают пожертвования в магазинах крупных торговых сетей. Они стоят со специальной корзиной, и, когда к ним подходит покупатель, они спрашивают, не хочет ли он сделать пожертвование в пользу нуждающихся. Вы знаете, кто чаще всего становится волонтёрами? Те самые женщины, которые когда-то сами получали у нас гуманитарную помощь. Вот такая история с продолжением. Человеку помогли, и это получило отклик в его душе: он тоже почувствовал призыв что-то отдать – хотя бы своё личное время.
Анна ВАРДУГИНА:
Сколько детей у вас самой? Вы планировали беременности или получилось так, как Бог дал?
– Я супруга священника, и, как правило, матушку представляют себе многодетной и сидящей целыми днями с детьми. Конечно, всегда мечталось, чтобы было много деток, но Господь так распорядился, что у нас два ребёнка: девочка и мальчик. Дочка старшая, ей 16 лет. Она окончила музыкальную и художественную школы, сейчас учится в химико-биологическом классе, выбрала направление «медицина». Когда в этом году нужно было написать проект, она пришла и чётко сказала мне, что остановилась на теме абортов. Видимо, в её душе откликнулось то, чем мы занимаемся, хотя я никогда ей это не навязывала. Младший тоже школьник, сейчас оканчивает музыкальную школу по классу саксофона. Дети вовлекаются во все мои проекты, личным участием поддерживают акцию «Белый цветок». При всей загруженности в школе они находят время для дел милосердия, и это радует нас как родителей. Самое главное в христианском воспитании – привить ребёнку милосердное, доброе, светлое отношение к обществу, которое выходит за рамки потребления.
– Каким дедушкой оказался владыка Викторин?
– Он очень мудрый дедушка. Но я скажу так: приняв монашеский сан, человек отрекается от всего мирского. Когда владыка Викторин принял постриг, старшей было 5, а младшему – 2, то есть они помнят его дедушкой, который играл с ними во дворе. Но потом мы с супругом сами постарались ограничить их общение. Мы никогда не навязывали владыке Викторину своих детей. Он имеет высокий духовный сан архиерея, поэтому, когда сейчас внуки приходят на богослужение и встречаются с ним в алтаре, они стараются сохранять некую дистанцию. Обращаются к нему со словом «владыка», на «вы», с большим чувством уважения, чтобы не было панибратства, чтобы не было ощущения избранности. Уважение к духовному сану владыки Викторина не позволяет внукам звонить ему между делом. Тем не менее, владыка Викторин – очень заботливый дедушка. 19 декабря был день Святителя Николая, а моего сына зовут Николай, и дедушка подарил ему лыжи. Владыка Викторин сам лыжник, но сейчас он ходит с палками. Ему тяжело на лыжах, поэтому он передал свои по наследству нашему сыну.
Сергей РОГОЗИН:
Как в вашей семье в преддверии Нового года решается вопрос с Дедом Морозом? Или главный праздник у вас – Рождество?
– Мои дети посещали детский сад, и в их сознании Дед Мороз существовал, но с того самого момента, как они начали понимать, кто это такой, мы рассказывали им о святителе Николае. Мы говорили, что Дед Мороз олицетворяет собой святителя Николая на земле, что именно в таком образе мы представляем всеми любимого святого.
Новый год мы отмечаем как переход из одного календарного года в другой, но уже на протяжении 17 лет у нас в Михайловском соборе с 31 декабря на 1 января проводится богослужение. Сначала проводились молебны, а сейчас – литургия. Эти богослужения вызывают очень тёплый отклик. Люди, в том числе молодёжь, приходят. Много одиноких, а в Новый год одиночество ощущается острее. Когда человек попадает в общую храмовую семью, одиночество переносится легче. У нас Новый год проходит именно так – за богослужением: мы благодарим Бога за уходящий год и просим благословения на предстоящий.
Акцент в нашей семье смещён в сторону Рождества, причём у нас очень красивые традиции празднования. Мы украшаем ёлку, но под ёлкой у нас стоит не Дед Мороз, а столик с рождественским вертепом. Вертепные традиции очень интересные. Когда дети были младше, мы устраивали вертепные театры. К нам приходили дети священников, друзей, соседей, и мы разыгрывали небольшую вертепную историю.
В этом году в белом павильоне у Михайловского собора появился прекрасный рождественский вертеп. Это объёмное изображение, но не для того, чтобы прийти и помолиться возле него, а именно для яркого восприятия. В павильоне стоят объёмные фигуры Иосифа и волхвов высотой чуть меньше человеческого роста, а Дева Мария по традиции сидит, склонившись над яслями с новорождённым Младенцем Христом. Мы снабдили вертеп qr-кодом, чтобы можно было перейти по ссылке на сайт собора и познакомиться с историей рождественского вертепа.
Задание «УП»
Было бы здорово, если бы на страницах вашей газеты появлялись истории про отношения мужа и жены, какие трудности им пришлось преодолеть и как несмотря на все перипетии им удалось сохранить свои отношения.
Вопрос «УП»
Руководитель Управления Роспотребнадзора по УР Наталья Матюшина спрашивает, прививаетесь ли вы от гриппа и коронавируса?
– Не прививаюсь. Я переболела коронавирусом, и это стало для меня естественной прививкой. Конечно, в детстве нас прививали, у нас в семье нет предубеждений против вакцинации, просто я выступаю за здоровый образ жизни. Очень люблю спорт. Занимаюсь большим теннисом и три раза в неделю выполняю силовые упражнения в тренажёрном зале, укрепляю свой мышечный корсет. Для меня большой теннис – это хорошая кардионагрузка, он отвлекает меня от всех вопросов, которые постоянно приходится держать в голове. Здоровье для меня – это тоже дар Божий. Я понимаю, что если буду здоровой, принесу больше пользы. Для меня здоровый образ жизни – это естественная прививка.
Следующего, кто займёт кресло главного редактора «УП», я хочу спросить, как он относится к классической музыке и верит ли он в то, что она вечна? Будет ли она у нас в России популярна и сохранит ли свою актуальность?
Фото Сергея Рогозина